Польская геральдика имеет ряд особенностей, которые кардинальным образом отличают её от других геральдических систем. Система польских гербов отличается от системы западноевропейских гербов чрезвычайно простым составом и тем фактом, что в ней каждый герб имеет своё название и используется не отдельным родом, а десятками, а иногда и сотнями фамилий. В польской геральдике герб не имеет той неразрывной связи с личностью владельца, которая характеризует западноевропейскую геральдику и способствует развитию гербоведения как научной дисциплины.
В Польше землевладельцы, проживающие на соседних территориях и, вероятно, являющиеся родственниками, во время войны выступали под одним знаменем. Родовые знаки, помещенные на знамени и происходящие, вероятно, от рунических знаков, сначала, как таковые, гербом не являлись. Они служили, скорее, лишь системой опознавания «свой-чужой», будучи следом древних кланов и родов. С развитием феодальных отношений, герб крупного землевладельца закреплялся не только за его семьёй, но и за его вассалами. При завоевании Польшей каких-либо земель феодал, внедрившийся на эти территории, при этом сообщал свои геральдические эмблемы и новым подданным. В XIV веке, когда западноевропейская геральдическая традиция достигла Польши, эти родовые знаки были подчинены правилам геральдики, и тем самым возникла собственно польская система гербов. Вскоре после появления гербов в Польше появилась и должность герольда.
В правление Казимира III Великого западноевропейская геральдическая традиция стала быстро вытеснять традиционную систему родовых знаков: вместо родовых знамён были введены областные. Начиная с Городельской унии 1413 года, геральдика, уже в польском её варианте, начинает проникать на территорию Великого княжества Литовского. В соответствии с условиями унии, польские аристократы приписывали к своим гербам католические роды Великого княжества Литовского, несколько позже к этим же гербам были причислены и православные. Ранее существовавшие здесь эмблемы также претерпевают изменения и превращаются в уникальные гербы, которые принимают виднейшие роды Великого княжества.
В лексикон шляхты (польского дворянства) вошло понятие «гербовое родство», когда семьи, не состоявшие в генетическом родстве, объединялись под одним гербом. Списки приписанных к одному гербу доходили до нескольких сот фамилий. В практику вошло указывать вместе со своей фамилией или прозвищем и название герба, что объясняет наличие в Польше и Великом княжестве Литовском большого количества двойных фамилий. Название гербы получали:
- по фамилии магната, владевшего гербом;
- по фамилии или прозвищу первого владельца герба;
- по легендарному герою, якобы пользовавшемуся гербом;
- по фигурам или их композициям в гербе.
Если по какой-то причине в композицию герба вносились изменения, то герб менял название или образовывал модификацию («одмяну»; вторую, третью и т. д.) прежнего герба. Были и обратные случаи, когда один и тот же герб в разные периоды носил разные названия. Для гербов и одмян, принадлежащих только одному роду или семейству, в польской геральдике существует специальное название — собственный герб.
Кроме того, в отличие от многих других стран, находившихся в сфере западноевропейской геральдической традиции, Речь Посполитая никогда не имела официальной Герольдии, и функцию регистрации гербов (в самом прямом смысле этого слова, то есть регистрации факта существования герба, а не права на герб) взяли на себя частные лица — авторы «гербовников» — написанных и изданных в XVI—XVIII веках справочных изданий по шляхетской генеалогии и геральдике. Эти гербовники (Окольского, Папроцкого, Несецкого и др.) включали далеко не все гербы шляхты, в них были пропущены многие фамилии (оставшиеся неизвестными авторам), что впоследствии создавало некоторые проблемы с «геральдической самоидентификацией» некоторых родов. Известны случаи, когда под влиянием гербовников целые шляхетские семьи отказывались от прежних, собственных, гербов и принимали польские, которыми пользовались упоминаемые в этих книгах однофамильцы.
Ситуация коренным образом изменилась после ликвидации Речи Посполитой. Окончательное закрепление практически во всех шляхетских семьях тех или иных родовых гербов (иногда отличных от употреблявшихся прежде) относится именно к этому периоду и связано с определением сословной принадлежности лиц, относивших себя к шляхте, на землях, присоединенных к Российской империи в 1772, 1793, 1795 годах (разделы Речи Посполитой), в 1806 году (Белостокское воеводство) и в 1815 году (Царство Польское).
Четкие следы польской геральдической традиции отмечены уже в конце XVII -XVIII вв. на территории бывшего Смоленского воеводства, где местная шляхта, присягнув царю Алексею Михайловичу после капитуляции Смоленска в 1654 г., сохранила не только свои имения, но и автономную военно-служилую корпорацию (полк смоленской шляхты, существовавший вплоть до 1765 г.). У многих смоленских родов польско-литовского происхождения (Воеводских, Глинок, князей Друцких-Соколинских, Рачинских, Храповицких и др.) или русских родов в первой половине XVII в. также находившихся на королевской службе (например, у Потемкиных), сохранились (и были затем внесены в «Общий Гербовник дворянских родов Всероссийской Империи») их родовые польские гербы.
Прямая апелляция к польской геральдике безусловно была вполне обоснованной на землях, только что захваченных у Речи Посполитой, жителям которых формально гарантировались их прежние сословные права и привилегии.
Это геральдическое наследие Речи Посполитой находилось первоначально в компетенции двух самостоятельных органов власти, уполномоченных рассматривать сословные права в Российской империи: в Герольдии (позже Департамент Герольдии) Правительствующего Сената и Герольдии Царства (Королевства) Польского (упразднена в 1861 г.), действовавшей в этом государстве, первоначально связанном с Россией только личной унией.
В изъятие из общероссийских правил права тамошних родов на их родовые гербы рассматривались местным Сенатом самостоятельно (одновременно с признанием семей в дворянстве). Лишь в случае, когда семьи приобретали дворянство уже на русской службе, для них составлялись новые гербы, передаваемые на Высочайшее утверждение. Коренное, старое дворянство пользовалось своими родовыми гербами, и в официальных списках дворян Царства Польского, опубликованных в 1851—1853 годах, указаны и гербы этих семей; изображения этих гербов помещались и на дипломах, выдаваемых Государственным Советом Царства Польского лицам, доказавшим свое дворянство.
На территории так называемых западных (литовско-белорусских и украинских) губерний и в Белостокском округе (впоследствии присоединенном к Гродненской губернии) система доказательств дворянства, теоретически сходная с общероссийской, отличалась некоторыми особенностями. Одной из них было постоянное упоминание в «определениях» дворянских собраний о гербах, которыми «издавна», во всяком случае, до присоединения этих земель к Российской империи, пользовались предки данных лиц и семей. Традиционным элементом «определений» дворянских собраний был рисунок герба и часто — его описание. Во многих губерниях составлялись родословные книги с рисунками гербов всех внесенных туда семей. В отличие от левобережной Украины (где геральдическая система все еще переживала период становления), здесь, как и в Царстве Польском, существовала собственная, достаточно стабильная система родовой геральдики, сохранившаяся и под властью российских государей.
Местная шляхта должна была доказать свои дворянские права в губернских депутатских дворянских собраниях, чьи решения затем подлежали утверждению петербургской Герольдией. При этом право на герб считалось традиционным атрибутом шляхетства и не рассматривалось специально и отдельно ни собранием, ни Сенатом (если не было особого о том ходатайства). Отсутствие у шляхетской семьи герба представлялось бы чем-то неестественным, и доказательству дворянства предшествовало «разыскание» герба (иногда в семейных документах, а чаще в печатных гербовниках).
Изучение практики Герольдии (впоследствии Департамента Герольдии и его Гербового отделения) позволяет констатировать, что существование системы польско-литовской геральдики воспринималось русскими властями не только как реальный, но и как юридический факт. Лишь небольшая часть дворянства западных губерний решалась на значительные расходы, с которыми было сопряжено обращение в Департамент Герольдии для изготовления гербового диплома или внесения герба в Общий Гербовник. Тем не менее, в целом среди Высочайше утвержденных гербов российского дворянства гербы польско-литовских родов составляли значительный процент. При этом обычно польский герб утверждался примерно в том виде, в котором под соответствующим названием он значился в «классических» польских гербовниках, прежде всего у К. Несецкого (именно это издание, как видно из делопроизводства, использовалось для справок по польским гербам в Гербовом отделении Департамента Герольдии). Обращение к Несецкому позволяло констатировать геральдическую традицию, в соответствии с которой семья действительно пользовалась тем или иным гербом. В других случаях гербовник Несецкого и другие справочники по польской геральдике использовались при оформлении гербов семей, чьи фамилии не упоминались в них, но которые в свое время доказали дворянство в западных губерниях с гербами, приведенными в этих изданиях (примером может служить хотя бы татарский род Хурамовичей, доказавший дворянство в Подольской губернии в 1802 г. с польским гербом Лук; именно этот герб на указанном основании был за ними впоследствии Высочайше утвержден со внесением его в Общий Гербовник). При этом Департамент Герольдии (после того, как было безусловно доказано главное — принадлежность просителей к потомственному дворянству) не проявлял особого интереса к обстоятельствам приобретения родом того или иного герба, опираясь именно на традицию, зафиксированную в первоначальных постановлениях дворянских собраний. Порою, впрочем, «классические» польско-литовские гербы подвергались некоторой «доработке». Речь идет не только о стилистическом их уподоблении образцам русской геральдики того времени (соответствующий стиль и форма намета, шлема), но и о некоторых, обычно не слишком существенных и принципиальных, изменениях и дополнениях, иногда — по просьбе самих просителей (например, могилевский род Хоментовских получил в дополнение к традиционному гербу Лис двух воинов-щитодержателей). Скрупулезный барон Б.В. Кене, детально прорабатывая польские гербы, дополнял их описания, в оригинале (у Несецкого и других авторов) не всегда достаточно точные. Примером может служить его работа над гербом Гиппоцентаврус, принадлежащим и семье князей Гедройц (подробнее см.: Летопись ИРО. №3[47]. С.73-76). В числе довольно распространенных мелких изменений было «расцвечивание» страусовых перьев клейнода, натуральный белый цвет которого, принятый в польской геральдической традиции, превращался в серебро.
Высочайшее утверждение польских гербов, предварительно прошедших апробацию в Департаменте Герольдии, означало и окончательную интеграцию в систему русской дворянской геральдики (точно так же как геральдика любой другой европейской страны, в том числе и России, воспринимала иностранные геральдические памятники, иногда — в результате поселения в данной стране владельцев этих гербов, иногда — в результате заимствования чужих геральдических образцов). Само по себе это явление отнюдь не уникально. В нашем случае обращают на себя внимание прежде всего масштабы усвоения русской геральдикой польских геральдических образцов, вдохновлявших и многих создателей русских родовых гербов.
Но не менее важно и другое: на территории, традиционно составлявшей ареал влияния польской (польско-литовской) родовой геральдики (а этот ареал уже в XVII в. был заметно шире тогдашних границ Речи Посполитой, охватывая и территории, не входившие в ее состав), продолжала существовать прежняя геральдическая система со всеми ее характерными особенностями (существование названий гербов, их «назывного» эквивалента, “proclamatio”, использование общего герба множеством родов, далеко не всегда связанных хотя бы символически общим происхождением, практика использования гербов однофамильцев и др.). Более того, именно в «русский» период своего существования польско-литовская геральдика переживает период окончательной «кодификации»: в Царстве Польском — на государственном уровне, в западных губерниях Империи — на уровне дворянских депутатских собраний, органов дворянского (т.е. шляхетского) самоуправления. Деятельность последних по регистрации дворянских гербов подвела своеобразный итог прежнему, стихийному развитию шляхетской геральдики этой территории. Именно эта польско-литовская геральдическая система, окончательно сложившаяся в первой половине XIX в., и продолжавшая существовать полуофициально в значительно более широких масштабах, чем русская официальная геральдическая система, определяла реальное лицо дворянской геральдики нескольких крупных регионов, где (как видно по данным переписей), проживала большая часть дворянства Российской империи. Родовой герб оставался отличительным знаком принадлежности по крови к благородному сословию и для многочисленных потомков польской шляхты, лишенных дворянских прав в результате ревизий дел дворянских собраний 1830-1840-х гг. (олицетворяя понятие польского шляхетства, существующего независимо от неутверждения в русском дворянстве).
Лицам, уже утвержденным в потомственном дворянстве, для обретения вполне официального юридического статуса для гербов, которыми они пользовались, требовалось лишь формальное обращение в Департамент Герольдии и некоторые денежные затраты. В результате официальная русская дворянская геральдика постоянно пополнялась образцами геральдики польско-литовской. Но и «полуофициальная» дворянская геральдика польско-литовских семей (как и в случае прибалтийских родов) воспринималась не только общественным мнением, но фактически и самим руководством Департамента Герольдии, как естественный элемент местной дворянской традиции. И, разумеется, эти «неутвержденные» (т.е. не прошедшие Высочайшего утверждения, а чаще всего никогда и не представленные для утверждения), но подлинные старые фамильные гербы составляют — в рамках традиционной польской системы дворянской геральдики — неотъемлемое родовое достояние потомков этих семей, независимо от статуса, который их предки имели после присоединения исторических земель Речи Посполитой к Российской империи.
Польская геральдика непосредственно повлияла на становление геральдики русской. До самого конца XVIII века русское дворянство, особенно выслужившееся согласно «Табели о рангах», широко и бесконтрольно использовало польские геральдические эмблемы. Довольно импровизированно ими пользовались и те, кто был потомком польско-литовской шляхты, и те, кто просто узурпировал это право, пользуясь сходством фамилий или какими-то другими соображениями.