1
Уснула муза или умерла?
Лежат, как неживые, два крыла.
Как навсегда, ее закрылись очи…
Прощай, прощай,
Царица всех царей,
Властительница жертвенных огней,
И божьих искр,
И непроглядной ночи!
Но свет и тень,
И листья и песок,
И красок плен,
И каждый твой мазок
Подернутся безликой пеленою.
Так пей, художник!
«Истина в вине.»
Задерни шторой
Желтый свет в окне,
И будь уверен –
Только Бог с тобою.
Но ты безбожник.
Точною рукой
Ты обозначишь
Стены мастерской
И тень крыла
На старой занавеске,
Вино в стакане,
Череп на столе,
Обложку книги –
Всадника в седле
И натюрморт предстанет
В полном блеске.
… На выставке коллекция бород.
На выставке, где гении и сброд,
Томясь в тяжелой раме, как в обузе,
Твоя картина, как твоя вдова,
Диктует мне прощальные слова
О вашем кратковременном союзе.
2
Высокий свет прольется из окна
На грязные измятые постели.
Как много фруктов, женщин и вина!
Неужто я была здесь в самом деле?
Актеркою продажною, рабой
Являлась я в предутреннем тумане.
Натурщицей, невольницей, судьбой
Плачевной, без гроша в кармане.
Я жгла холсты и подливала хмель.
Я наводила порчу, как цыганка.
Все примерещилось.
Я слышу птичью трель.
Прощай навеки, подлая изнанка…
Любого творчества…
3
… Изыди скверный дух
Из бедного измученного тела!
Художник пьян. Он смотрит отупело
Помрачены и зрение, и слух.
Он острый нож хватает со стола
И режет свежий холст остервенело…
4
Тупым ножом разодраны холсты.
Безумная, трагическая шутка.
Все замерло. Лишь времени пласты
Висят по обе стороны рассудка.
Пустырь души. Ночей чертополох.
Сюда, в корней и дней переплетенье,
Приходят дьявол, женщина и Бог,
Чтоб поделить погибшее творенье.
Что Бог не взял, то дьявол подберет.
Что не дал Бог, – то дьявол даст с лихвою.
А женщине всего не достает –
Останется с протянутой рукою.
Соединяя времени пласты,
Она едва касается сознанья,
Все умерло, а чистые холсты
Зияют, словно окна мирозданья.
Где ж мастер? Там, на острие ножа,
Вонзенного до самой рукояти,
А пьяные рассудка сторожа
Храпят вповалку на его кровати.
Где женщина, чьи розовы уста?
Раскрашенная ярко потаскуха.
Где истина, которая проста.
А если это жизнь, где смерть-шептуха?
Но то не жизнь. А нечто в нем и вне,
За кругом пониманья, до рожденья,
Дитя, произведенное во сне,
А наяву – погибшее творенье.
Но вот холста обрывки, как змеи
Разрубленной куски ползут, срастаясь,
Материи законам вопреки,
К его рукам уже не прикасаясь,
Живет помост, и женщина живет,
В зубах, смеясь, сжимает эту розу,
И обнаженный розовый живот
Выказывает миру, как угрозу,
Что смерти нет, что только плоть и кровь
Бессмертия залог, она ликует,
А зло, как пес, покоится у ног,
А публика, а публика танцует…
А женщине ножом уже грозят,
В ином пространстве, где хватает места,
Где остаются отпечатки жеста,
Где даже взгляды лунами висят…
5
Кровь Ремесла на красках и холстах,
На рукописях, нотах и подмостках,
На колоколен золотых крестах,
На звездах в небе, на могильных досках.
На всей духовной силе бытия,
Замешана в ее первооснове.
О, дай мне Боже,
Чтобы кровь моя
По капле уходила
В каждом слове…