Посвящается Белорусским писателям, возвращавшимся из сталинских лагерей в наш дом.
Зима без снега —
Странная зима,
Как дом без хлеба.
Город, как болото
Колышется гнилушками огнями
Я всматриваюсь, втискиваюсь в ночь.
За окнами — одни воспоминанья
Летят по голым улицам, влетают
В чужие форточки,
В сердца чужие, души
И распадаются — на храпы, стоны, свист,
Причмокиванья детскими губами,
Галлюцинации.
А на дворе — январь
И радиация,
КАК НОРМА НАШЕЙ ЖИЗНИ
Мы, помнишь, в детстве,
Ели первый снег.
Он был экологически безвреден,
Еще в домах хранился серый дуст
Им радостно травили паразитов.
С ХИМИЧЕСКИМ ОРУЖЬЕМ — НА КЛОПОВ!
Загадочный танец
На пыльных сухих мостовых,
Покрытых истлевшей листвою,
Обрывками фото,
Газетами ржавыми…
Танец бесснежной зимы.
Эффект парниковый.
Февраль. Сумасшедшее солнце
Воткнуло в проулки
Охапки горящих лучей,
Базар Комаровский
Торгует, как скряга, уныло.
Знакомые лица
Все реже мелькают в толпе,
И кажутся мне НЛО.
Я сама НЛО.
Под лупами окон
Я тайно танцую в толпе,
А взглядом цепляюсь за выступы прошлого
Помнишь, ли ты Комаровскую лужу?
Какая в ней мощь провинции минской!….
Я канула в лужу с портфелем.
Я знаю ее подноготную
И глубину —
Прекрасная лужа!
Ее осушило прогрессом.
Ты плещешься нынче в подкорке усталых минчан,
Посыпанных дустом, сединами и нафталином
Дома, обреченные временем.
Люди под снос.
Меж рамами окон наивная с блестками вата
И фикусы в кадках
И модный цветок — олеандр,
Наполненный ядом,
Как сталинская улыбка.
Но вождь без сомнения умер.
Иначе б зачем
Рыдали минчане
На площади у постамента?
А няня, одна из бесчисленных
Сталинских жертв
Рыдала от счастья.
Я помню угрюмых людей.
В изношенных ватниках
С черными плямами глаз,
Голодных, оборванных,
Пивших крутой кипяток,
Глядевших уже отрешенно
На жирную снедь.
Имеющий уши, да слышит!
И я под столом
Ушами-радарами
Слушала этих людей!
ИХ ВСЕХ РАСПЫЛИЛО.
НА СТРАШНОМ ГОСПОДНЕМ СУДЕ
Я БУДУ СВИДЕТЕЛЕМ!
Боже! Помилуй меня
За то, что ребенком
Я слушала этих людей.
Глухие, угрюмые, тихие из голоса.
Свидетель-ребенок,
Еще не умеющий лгать,
Сидевший ночами
Под круглым дубовым столом.
И странно — ребенка никто
Не укладывал спать!
А ВРЕМЯ САМО
ПРЕДНАЗНАЧЕНО БЫЛО НА СЛОМ.
Минск
1990г.