Верховным богом в языческом пантеоне балкарцев и карачаевцев являлся, как неоднократно отмечалось многими исследователями. бог неба и создатель вселенной Тейри. Г.-Ю. Клапрот в 1808 году писал о балкарцах: “Простой народ не имеет, собственно говоря, никакой определенной религии; они почитают бога, называемого не Аллах, а Тегри, который является творцом блага” 1.
В мифологических текстах он именуется Уллу Тейри — “Великий Тейри”, Хан Тейри — “Властительный Тейри”, Кёк тейриси — “тейри Неба”, — видимо, для того, чтобы отличить его от других бесчисленных богов-тейри, стоящих рангом ниже.
Наша задача — выяснение истоков образа небесного бога — во многом облегчается наличием обстоятельной статьи И.М. Шаманова 2. Со ссылками на работы М. Томсена, М.И. Артамонова, В.В. Радлова. Ц.Д. Номинханова, Л.Н. Гумилева, С.А. Плетневой, Л.И. Лаврова, средневековых историков Феофилакта Симокатту и Моисея Каганкатваци и др. И.М. Шаманов приводит следующие данные:
- В прочитанных М. Томсеном орхонских древнетюркских надписях слово тенгир означает “бог”, “небо”.
- По данным, собранным В.В. Радловым в его “Опыте словаря тюркских наречий”, Тенгри “являлся верховным божеством у всех тюркских народов, которые обитали в домонгольское время на обширной территории Средней Азии, Алтая и Монголии”.
- Феофилакт Симокатта, византийский историк VII века: Тюрки превыше всего чтут огонь, почитают воздух и воду, поют гимны земле, поклоняются же единственно тому, кто создал небо и землю, и называют его богом”.
- Армянский историк Моисей Каганкатваци (X век) сообщал, что гуннские племена Северного Кавказа при заключении союза скрепляли его клятвой по закону неба, “приносили в жертву какому-то чудовищу, громадному герою, жареных лошадей, называя его богом Тангриханом”.
- О почитании бога Тегрихана кавказскими гуннами и савирами писал и византийский историк Прокопий Кесарийский.
- Культ небесного бога Тенгри (Тангра) отмечен и у других средневековых тюркских народов — кимаков, половцев, булгар (булгары долго сохраняли его и после переселения основной их массы из Приазовья и Предкавказья на Дунай и Волгу). В начальный период истории Хазарского каганата его правители пытались сделать культ Тенгрихана государственным.
- У большинства современных тюркских и монгольских народов термин тенгри означает “небо” и “бог”.
Переходя непосредственно к карачаево-балкарским материалам, И.М. Шаманов, отмечая аналогичность понятия о Тейри воззрениям средневековых тюрок, приводит примеры из области языка и фольклора:
- Имя Тейри в значении “бог” употребляется в многочисленных клятвенных формулах: “Тейри де!” — букв. “Скажи “Тейри!”, “Тейри бла ант этеме!” — “Клянусь Тейри!” и т. д.
- В проклятиях: “Тейри урсун!”-“Пусть поразит Тейри!”, “Тейри онгдурмасым!” — “Пусть Тейри не благоволит!” и т.д.
- Многие традиционные здравицы-благопожелания (алгъышла) начинаются с призывания благословения Тейри. Например: Тейри пусть благоволит! Тейри пусть смилуется!
- Часто упоминается имя божества в пословицах и поговорках: Тейри бла тамата бирди — “Тейри и старший — одно и то же”, Тели къоркъгъанны Тейри урур-“Беспричинно струсившего накажет Тейри” и т. д.
- В названии явления природы: тейри къылы-ч-“радуга”, букв. “небесный меч” или “божественный меч”; в поверье: тейри эшик-“небесные (или божьи) врата”.
- Имя Тейри упоминается в заговорах и заклинаниях, а также входит в состав личных имен: Тейрикъул-“раб Тейри”, Тейрикъыз — “дочь Тейри” и др.
- Сохранилось несколько гимнов — обращений к Тейри.
- Отмечено, что клятвенные формулы с упоминанием имени Тейри и само это слово, означающее в обыденной речи балкарцев и карачаевцев “клянусь”, “ей-богу”, употребляются мужчинами. (И. М. Шаманов ошибочно полагает, что так клянутся и женщины. В действительности же это характерно только для уроженок Хуламо-Безенгийского ущелья).
На основании этих и многих других данных И. М. Шаманов приходит к выводу, что в языческой религии балкарцев и карачаевцев теоним Тейри означал всемогущее и вездесущее божество с универсальными функциями, отголоски культа которого пронизывают весь комплекс хозяйственно-культурного мира человека. Обилие данных позволяет считать, что этот культ, отсутствующий у соседних народов, был унаследован балкарцами и карачаевцами от их тюркоязычных предков. С победой ислама термин стал пониматься и объясняться как одно из 99 имен Аллаха 3.
Со своей стороны мы можем добавить, что этот термин — один из самых обиходных в речи балкарцев и карачаевцев. Его часто употребляют, нe вкладывая основных значений. Например, на какой-нибудь вопрос могут ответить: “Хау, тейри” — “Да, конечно”. Чтобы показать все функции этого термина в речи, потребовалось бы слишком много места.
В карачаево-балкарском языке сохранилось и употребление термина в значении “небо”, что было отмечено И. М, Шамановым: ср. поговорку: Тейриден бир тамса, терекден минг тамар — “Если с неба упадет одна капля, с дерева упадет тысяча”; выражение: тейри жарыгъы — “небесный свет”.
Прежде всего обратимся к анализу имени, которое довольно широко варьируется: алтайское тенгри, тенгери, шорское тегри, хакасское тигир, тер, тувинское дээр, чувашское тура, якутское тангара, монгольское тэнгэр, бурятское тэнгэри, тэнгри, калмыцкое тэнгер и др. “Термин Тенгри, — пишет С.Ю. Неклюдов, — принадлежит древнейшему мифологическому фонду народов Центральной Азии”, “его сближают с хуннуским “ченли” (небо); предлагаются и более широкие параллели (кит. “тянь”, шумер. “дингир” — небо и др.)” 4.
Вопрос о происхождении теонима, таким образом, открыт. Попытаемся выяснить его на основании данных, имеющихся в карачаево-балкарском фольклоре и мифологии.
В 1898 году А. Н. Дьячковым-Тарасовым было опубликовано нартское сказание “Алауган”, повествующее о том, как старший из 19 сыновей родоначальника народа нартов бога-кузнеца Дебета Златоликого добыл себе коня. Не в силах прокормить богатыря, односельчане отвели его на берег моря и сказали, что каждый день ему будет доставляться с моря пища. “На третий день видит он: скачут по морю три жеребца-тарпана (кар.-балк. тарпан — “скакун”. — М.Дж., Ю.Б.): один вороной, другой белый, третий золотистый. Впереди себя они гнали великое множество рыбы; она в испуге бросалась на берег”. Алауган подкараулил и поймал одного из скакунов — крылатого Гемуду, а затем с его помощью пригнал в страну нартов целый табун морских крылатых коней 5.
В мифе “Желмаус”, опубликованном М. Алейниковым в 1883 году, из моря появляются крылатые собаки-самыры, герой мифа находит их (щенят) во чреве пойманной им рыбы 6.
По сообщению старожила из поселка Эльбрус КБАССР Л.И. Неппеева, прежде верили, что из двух высиживаемых в первый раз орлицей яиц вылупляются щенята-самыры, которых она тут же съедает. Но если их спасти, они вырастают в крылатых собак, от которых не могут скрыться ни птица, ни зверь.
В мифе о покровителе овец Аймуше говорится, что каждой весной из озера появляется златорогий белый баран, чтобы оплодотворить овец Аймуша, бывшего дотоле бедным пастухом. Но однажды один из его братьев нарушил магический запрет разговаривать при виде чудесного животного, баран прыгнул в озеро, а за ним и все стадо. В отчаянии Аймуш бросился в воду и сам. “Некоторые карачаевцы и до сих пор убеждены, что Аймуш и по настоящее время жив, невредим и разгуливает со своим стадом под озером в каком-то подземном царстве; говорят, что и по сию пору во время весенней стрижки овец шерсть овец Аймуша показывается на поверхности озера” 7.
Несомненно, это сильно трансформированный миф. Образ покровителя овец отделен от его зооморфной основы. Первоначально Аймуш сам представлялся в образе барана. В одном из гимнов ему он так и назван: “златорогий белый баран Аймуш” 8.
Если учесть, что балкарцам и карачаевцам облака некогда представлялись кучами шерсти, время от времени погружающимися в море, чтобы, впитав воду, пролить ее на землю дождем (примечательно: кар.-балк. булут имеет значения “облако” и “мочалка”); что земля воображалась окруженной со всех сторон морем 9, — станет ясно: Аймуш суть олицетворение месяца, звезды ассоциировались с овцами, а содержание этого этиологического мифа объясняло появление звезд на небе и их исчезновение утром. Причем, первоначально в мифе речь шла, надо полагать, ни об озере, а о море и о действии, происходящем ежесуточно, и лишь затем, когда балкарцы и карачаевцы оказались в горах, куда они перенесли свои древние представления, содержание мифа было привязано к другим условиям.
В подтверждение можно привести и другие данные. В том же гимне Аймушу он восхваляется за то, что не залезает на Жангыз Терек (“Одинокое Дерево” — объект поклонения карачаевцев; сосна, символизировавшая мировое древо). Но почему Аймуш должен взбираться на это дерево? По-видимому, карачаевцы считали, что, если скользящий по небу рогатый месяц (златорогий баран) зацепится за вершину мирового древа, это вызовет неслыханную катастрофу.
В одной из песен-обращений к Тейри говорится:
Серые туманы, лохматые туманы,
В воды окунитесь, туманы,
Окунувшись в виды, выйдите, туманы,
На острые вершины взойдя, встряхнитесь! 10
Итак, из моря появляются крылатые кони (ср. кар-балк. астронимы: Къара Айгъыр — “вороной жеребец”, Сары Айгъыр — “золотистый”, Тор Айгъыр — “гнедой”), из моря же появляются крылатые собаки, из озера (моря) — златорогий баран-месяц и облака. Это можно объяснить только тем, что в какие-то весьма отдаленные времена предкам карачаево-балкарцев небо представлялось морем (тенгиз). Тюрко-монгольские народы называют море именно так. Тюрко-монгольскому тенгиз “море” идентична одна из форм теонима — тенгир. Явление ротацизма з? р в тюркских языках — хорошо изученная закономерность.
Возникает сразу несколько вопросов. Каким образом слово, означающее “небо” (“верхнее море” — поскольку, очевидно, сначала появилось название нижнего, земного моря), стало означать еще и “бог”? Появилось ли именование божества как олицетворения неба или культ Тейри прошел длительную эволюцию? Когда и как это произошло?
Следует упомянуть и о том, что существует миф о появлении людей на земле, в котором соединены черты древнего языческого рассказа с библейским. Первый человек — Адам, по этому мифу, появился из морской раковины, а Хауа (Ева) была сотворена из его ребра. У них было 25 мальчиков и 25 девочек. Переженившись между собой, они положили начало человеческому роду 11.
В первую очередь наше внимание привлекает один из мифологических текстов, в котором бог диких животных Апсаты, скорбя о гибели возлюбленного своей дочери Байдымат — охотника Тегея, говорит, обращаясь к Тейри:
Из глубин земли кипень ледников извлекающий.
Драконов, подобно седым вепрям, от страха реветь заставляющий Тейри!
Моя дочь теперь навеки обречена носить траур 12.
Следовательно, Тейри — драконоборец, герой, а не только вездесущее и всемогущее божество, каким он предстает позже. Это позволяет предположить появление его культа на том рубеже, когда начался переход к патриархату. Идеология уходящей в прошлое материнско-родовой общины с ее засильем различных хтонических существ претерпевает снижение, начинается последняя эпоха первобытно-общинного строя, век героизма и героев, расправляющихся с различными чудовищами и страшилищами, которыми воображение человека населяло мир. Человек начинает осознавать свою мощь 13. И Тейри, как представитель и порождение эпохи героизма, должен был выступить в качестве борца с хтоническими существами — драконами, великанами-эмегенами и т.п. Вспомним, что и Моисей Каганкатваци говорит о поклонении кавказских гуннов именно герою Тангрихану.
Обратимся к нартскому эпосу. На наш взгляд, Тейри фигурирует в нем в качестве вождя нартов — Ерюзмека. В этой связи особого рассмотрения заслуживает сказание о борьбе Ёрюзмека с Кызыл-Фуком (или Пуком). Еще до революции оно было опубликовано дважды, не считая нескольких отрывков. Оно относится к числу самых популярных в карачаево-балкарском эпосе. Несколько вариантов его опубликовано и в наши дни 14.
Содержание сказания вкратце таково. Однажды, еще подростком, Ерюзмек увидел жителей нартских селений, куда-то несущих съестные припасы. На вопрос, кому все это предназначено, ему ответили, что нарты несут дань своему князю Пуку. Оставив игры, Ерюзмек начинает думать только о том, как прекратить уплату позорной дани. Пук однажды наведался и к самому Ерюзмеку, когда тот пас овец, и, силой отобрав несколько баранов, удалился.
Когда Ерюзмек вырос и окреп, он запретил уплату дани и стал искать встречи с Пуком, но тот трусил и в конце концов улетел на небо, где у него был стеклянный дворец.
В записи Сафар-Али Урусбиева объясняется причина зависимости нартов от Пука: “Так как Пук был бог, то он, разгневавшись на нартов, задержал дожди; произошла засуха, хлеба перестали цвести, деревья стояли без листьев, животные не плодились, женщины не рожали” 15. Нарты начинают роптать на Ерюзмека. Тогда, по совету мудрой Сатанай, заряжают пушку, Ерюзмек влезает в ее жерло вместо ядра и после выстрела взлетает на небо, где находит Пука, отрубает ему голову, и на земле вновь наступает благоденствие.
Итак, в записи С. Урусбиева Пук прямо назван богом. В самой ранней публикации эпических сказаний карачаево-балкарцев, принадлежащей П. Острякову, им оставлено примечание к имени Пук: “Черное божество, Черномор в “Руслане” 16. Но почему Пука убивает молодой Ерюзмек, притом это не составило особого труда — Пук труслив и слаб? Другие нарты ничем не уступают Ерюзмеку, но тем не менее платят Пуку дань. Во-вторых. что за божество Кызыл Пук? (Следует сказать, что его именование “князь нартов” — неправильно переведенное нартли бийи “господин нартов, бог нартов”. Как показала Н. Кудечина, тюркское бай, бий некогда означало “бог, священный, божественный” 17).
Чтобы ответить на эти вопросы, необходимо обратиться к сказаниям о рождении Ерюзмека. По одному из них, бог-кузнец Дебет, отправившись в горы за рудой, заночевал в пещере; неожиданно все небо осветилось вспышкой света, и, сотрясая горы, на землю упала яркая комета (къуйрукълу жулдуз — букв. “хвостатая звезда”). Дебет тотчас отправился туда и увидел в образовавшейся воронке две половины расколовшейся кометы. Там же лежал мальчик-богатырь и сосал вымя огромной волчицы, крепко обхватив ее шею. Вокруг находились наблюдавшие за этим звери и птицы. Старый орел рассказал Дебету, что младенец выпал из расколовшейся кометы, волчица же подошла было съесть его, но младенец одолел зверя. Дебет забрал его, чтобы усыновить, но по пути остановился у нартских пастухов и по их просьбе оставил ребенка бездетной чете Схуртуку и Асеней 18.
В другом, менее полном варианте, Ерюзмека также находит Дебет — в тот момент, когда мальчик сосет молоко волчицы 19.
Стало быть, эпос приписывает Ерюзмеку небесное происхождение. Приведем несколько деталей, подтверждающих неслучайность этого мотива. Меч Ерюзмека был выкован Дебетом из осколков той же кометы, мечи других нартов он кует из обычного железа, примешивая к нему только часть небесного металла 20.
Ерюзмек вскормлен волчицей, т.е. тотемным, почитаемым животным, и именно о нем говорится, что он ходил в волчьей шубе. Вступив в пляску с бесовками, принявшими облик людей, он не снимает ее, как того требуют бесовки, — при прикосновении к шубе они взвизгивают 21. “Известно, — писал А.3. Холаев, — что в недалеком прошлом у балкарцев и карачаевцев бытовало поверье, будто волки уничтожают детей чертей” 22. И здесь явственна связь образа Ерюзмека со сферой сакрального.
Приведем отрывок из сказания о том, как нарты покинули землю: часть их ушла в нижний мир, другая взлетела на крылатых конях в небо.
Свою небесную мать (или: Мать Неба) нашел на небесах Ерюзмек,
В расспросах просидел он некоторое время,
Мать Неба (или: его небесная мать) приняла его как гостя,
Свой воздушный сосок в рот ему вложила,
И после этого Ерюзмек
Стал сыном матери небесного Тейри 23.
В этом небольшом отрывке, казалось бы, много несообразностей. С одной стороны, синтаксически неясно, находит ли Ерюзмек на небесах свою, его породившую, мать, или — женское божество — Мать Неба. С другой стороны, он ее расспрашивает, она его усыновляет, к тому же оказывается, что его усыновляет мать Тейри. В довершение всего — сказание далее описывает Ерюзмека как божество, обладающее неимоверной, космической мощью:
Он со своей конной дружиной и сейчас живет на небесах,
Охраняет небо и землю от врагов,
Гром это его крик,
Туманы — дыхание его ycт,
Пот его проливается дождем,
Когда он набрасывает свой огненный аркан на врагов, сверкает молния.
Иногда, сорвавшись, аркан ударяет и по земле.
Когда Ерюзмек, выхватив меч, рубит врагов,
Тогда тоже сверкает молния 24.
Эти несоответствия можно объяснить, если допустить, что Ерюзмек — второе имя верховного бога Тейри, а весь цикл сказаний об Ерюзмеке — не что иное как “биография” Тейри, охватывающая период от его рождения до его обоготворения.
Нетрудно заметить, что в приведенном выше отрывке Ерюзмек наделен именно таким могуществом, которым в карачаево-балкарской мифологии обладает только Тейри. Эпос, отделяясь от своих мифологических корней, определил и раздвоение некогда единого образа — Тейри стал богом, Ерюзмек остался вождем народа воинов. Но эпос же сохранил и зримые черты этого единства. Возвращение Ерюзмека на небеса и усыновление его матерью Тейри — это возвращение Тейри в тот мир, откуда он сошел на землю.
Становится понятным и то, почему Пука не могли убить другие нарты, — речь идет о смене верховенства в пантеоне. Бога может свергнуть или убить другой бог. Самому поединку предшествует запрещение уплаты дани — т.е. жертвоприношений Пуку.
По той же причине Ерюзмек предводительствует нартами в их борьбе с эмегенами.
Победив Кызыл-Фука, Ерюзмек признается главой нартов и вводит у них новый обычай — ежегодное принесение в жертву четырехгодовалого быка, которое должно обеспечить плодородие полей, — увековечивая, таким образом, память о своем подвиге 25. Очевидно, прежнее божество представлялось имеющим облик быка (бук, бука, бугъа — тюрк. “бык”). Не случайно от Кызыл-Фука зависит плодородие полей и плодовитость скота 26. Заметим, что и у чудовища Желмауз, охранять луну от которого просят Тейри (см. ниже), и у Кызыл-Фука — стальные зубы. (Ср.: казахское Жeлмoгyз? жeл+oгyз — “бык ветра”. Это совпадение значительно. По-видимому, божество плодородия представлялось некогда в образе быка-ветра, приносящего дожди).
Более же всего в первоначальной идентичности Тейри и Ерюзмека убеждает отрывок из сказания о том, как несколько нартов во главе с сыном Пука Батыр-мирзой (или Кайыт-мирзой) хотели отравить Ерюзмека на пиру. Отрывок был опубликован П. Остряковым в 1879 году. Ерюзмек фигурирует в каждом из нескольких имеющихся вариантов, так же, как и во всех сказаниях мужем Сатанай является именно он. Однако, в тексте П. Острякова вместо Ёрюзмека действует Тейюр (т.е. тот же Тейри). он же является и мужем Сатанай 27.
В данном случае этот вариант можно было бы истолковать как отражение борьбы сторонников свергнутого культа Пука с культом Тейри. Но дело, видимо, обстоит сложнее. В литературе уже высказывалось предположение, что “эпический образ Кызыл-Фука сформировался под впечатлением злодеяний золото-ордынского эмира Кызыл-Бука, сохранившихся в памяти народной. Кызыл-Бук вошел в историю как жестокий вымогатель” 28. Постоянный эпитет Фука — къына сакъаллы (букв. “хнобородый”). Возможно, ордынский эмир красил бороду хной. Не исключено, что он имел сына, имя которого и сохранил эпос.
Таким образом, скорее всего, произошло наложение исторических реалий на древнюю эпическую основу.
Следует упомянуть и об одном загадочном сюжете, опубликованном А. Н. Дьячковым-Тарасовым в 1898 году. Об Ерюзмеке говорится, что ниже пояса он “был сотворен из свинца”. Ему было предсказано, что он умрет, когда женится: “нижняя часть его тела должна растопиться”. Он избегал женщин, ездил только по проселочным дорогам. Но волшебница-красавица Шаулух Инджи, решив завладеть его богатствами, наслала вьюгу. Замерзающий в пути нарт, находясь поблизости от жилья коварной женщины, зашел в дом погреться. Там его напоили допьяна, Шаулух Инджи соблазнила его, и он умер 29.
Мотив сохранения богатырем целомудрия, с потерей которого он лишается и силы, обычен в фольклоре. Не претендуя на окончательное решение, предположим, что, возможно, в какие-то далекие времена идол Тейри отливали из свинца (или часть идола), что и отразилось в этом сказании.
Итак, в эпосе сохранились отголоски той стадии развития тенгрианства, когда Тейри рассматривался как герой, вождь богатырей-нартов. Эпос сохранил и следы такого состояния, когда Тейри мыслился как один в ряду других, не менее могущественных богов. После рождения из камня нарта Сосурука его приемная мать Сатанай-бийче обращается к тейри Неба, Земли, Воды и Огня с мольбой сделать его непобедимым и неуязвимым 30. Нарт Рачикау перед поединком с семиглавым великаном-эмегеном обращается к тейри Неба, Земли и Матери Воды — Суу анасы 31. По обычаю нартов, каждой весной в течение 4-х лет у могилы погибшего в бою героя приносили в жертву белого коня, и после поминальной трапезы плясали вокруг нее и затем клялись богам Неба, Земли, Огня и Воды не отступать перед врагами 32. Нарт Чюелди перед поединком с убийцей своего отца. насильником Губу, трижды кланяется богу Неба и трижды — богу Земли, моля: “Сделайте меня сильным и смелым, как львы и тигры” 33.
Таким образом, Тейри не сразу захватывает главенство в пантеоне.
Красноречива и мифологическая часть сказания о происхождении нартов. Двоецарствие в сонме божеств отражено здесь чрезвычайно наглядно. С одной стороны, перед тем, как сотворить нартов, Тейри советуется с богами Земли и Воды, но главой и повелителем богов назван тейри Солнца — Къайнар (букв. “кипящий”), мир сотворили они вдвоем, а не один Тейри, Однако, нартов Тейри создает сам, он же прекращает землетрясения и волнение морей, создав горы и вбив их в землю, как клинья 34.
Новый владыка богов, следовательно, утверждается в этой роли не сразу, он должен был вытеснить древнее солярное божество.
С появлением Тейри как верховного бога произошло (не вдруг, конечно, и не впервые) восхождение всей мифологической системы. Господство зооморфных олицетворении мощных сил природы сменилось в эпоху развитого матрилокального рода господством образов матерей стихий (Мать Воды, Мать Земли и т. д.). При переходе к патриархату появились образы, на первых порах дублирующие прежних чудовищно-стихийных богинь, утративших свое господство, но не забытых и не отвергнутых — Отец Земли, Отец Воды и т.д.
Новая же ступень важна была тем, что появились божества, которые мыслятся не родителями природных сил и тем более не страшилищами, требующими человеческих жертв, а творцами или владыками природных объектов, их внутренними сущностями. Поэтому число тейри громадно. Есть тейри Солнца, животных, моря, луны, зимы, весны, даже отдельных органов человека — тейри глаз, например.
Дальнейшее развитие культа Тейри привело к тому, что он превратился в полифункциональное божество, безраздельно господствующее над миром и остальными богами. Ни в мифологии, ни в эпосе нет ни одного примера ослушания воли небесного владыки. Исключительность его статуса подчеркнута в тексте одного из гимнов:
Тейри неба — один (единственный, истинный) тейри,
Остальные тейри — тысяча тейри.
Тейри Неба — тот, кто создал землю и небо.
Кто каждый день дарует нам рассвет 35.
Воцарение Тейри привело к тому, что термин стал означать “бог”. Но для того, чтобы отличить прочих покровителей от их владыки, обязательно уточняется, о ком идет речь: жер тейриси Даулет — “бог земли Даулет”, жел тейриси Эрирей — “бог ветра Эрирей (или Эрей)” и т.д.
Как мы выяснили выше, первичные значения термина тейри были “море” и “небо”. Значит, имя божества на героической, ранней стадии развития его культа должно было звучать иначе, состоять не только из одного этого термина. Не случайно в сведениях ранних авторов его зовут Тенгрихан (“небесный хан”). Одно из имен божества — Ёрюзмек. — на почве карачаево-балкарского языка этимологизируется следующим образом: ёр “верх, высь” + юзмек “обрывок, частица” — букв. “обрывок выси” = “сорвавшийся с высоты (с неба)”; вспомним рождение Ерюзмека из упавшей кометы.
М.А. Хабичев отмечал, что “скифский первожитель земли Таргитай не что иное, как тюркское божество вселенной Таргимтай (варианты: гун. Тангрихан, хаз. Тагарма, далее Тегри, Танъари, Тенре, Тейри, Тенгрикай и т. д.” 36. Соглашаясь с этим, добавим, что, как нам представляется, имя Таргитай состоит из того же тагри “небо” и тай “сходить”, “исходить” и означает “сошедший с неба”, “порождение неба” (Ёрюзмек). (Ср.: кар.-балк. кюн таякъ “солнечный луч” — букв. “изошедшее от солнца”).
В самом общем виде схема развития образа Тейри выглядит следующим образом:
1. Море земное (тенгиз) .
2. Представление о небе как о верхнем море (тенгир}.
3. Из упавшей на землю кометы рождается герой Ерюзмек (Таргитай).
4. Во главе богатырей-нартов он борется с чудовищами.
5. Ёрюзмек побеждает прежнее божество — Кызыл-Пука,
6. Завершив свою миссию — уничтожение чудовищ в среднем мире, часть нартов уходит в нижний мир, другая во главе с Ёрюзмеком улетает в верхний мир, чтобы очистить и его 37.
7. Ёрюзмек встречает там свою небесную мать и занимает место главы богов, заменив прежнего владыку — Кайнара-солнце.
8. Превращение термина тейри в теоним; появление нового наименования неба — кёк (букв. “синее”).
9. Тейри — творец мира, владыка богов и людей. Обрисованный путь развития образа Тейри и представлений о нем, насколько можно судить, не типичен для всех тюрко-монгольских народов. В. Н. Басилов отмечает, что в мифологии западнотюркских племен Хазарского каганата небо персонифицировано более явно, чем у восточных тюрок и монголов 38. Важно, что в карачаево-балкарской мифологии облик Тейри явно антропоморфизирован. Кроме указанных выше деталей, есть и другие. В гимнах его именуют: “рожденный лучом солнца”, “щедрый”, он имеет табун богатырских коней, к нему обращаются с мольбой защитить луну, не подпускать к ней чудовище Желмауз (Тейри — драконоборец). В молитве, обращенной к Тейри, Дебет говорит ему:
Все мы, нарты, — твоей крови,
К нартам перешла частица каждого твоего сустава 39.
Возможно, на востоке тюркского мира небо было обожествлено в силу того, что оно — верхнее море, откуда произошли первые люди и животные, — стало рассматриваться в дальнейшем как их творец, т. е. миновало героическую стадию развития культа. Не исключено также, что память об этой стадии у тюрков на востоке была утрачена. Потому и персонификация Тейри там осталась неявной.
В образе Тейри как героя можно было бы отметить и черты древнего тотема — орла. Но это уже выходит за рамки нашей задачи.
Примечания
1. Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII XIX вв. Нальчик, 1979. С. 245.
2. Шаманов И. М. Древнетюркское верховное божество Тенгри (Тейри) в Карачае и Балкарии // Проблемы археологии и этнографии Карачаево-Черкесии. Черкесск, 1982.
3. Там же. С. 155-171.
4. Мифы народов мира. М., 1988. Т. 2.
5. Карачаево-балкарский фольклор в дореволюционных записях и публикациях. Нальчик, 1983. С. 177.
6. Там же. С. 99-101.
7. Там же. С. 102-103.
8. Малкъарлыланы бла къарачайлыланы халкъ поэзия чыгъармачылыкълары. Нальчик, 1988. С. 208.
9. Азаматов К.Г. Пережитки язычества в верованиях балкарцев // Из истории феодальной Кабарды и Балкарии. Нальчик, 1980. С. 147.
10. Малкъарлыланы бла къарачайлыланы… С. 205.
11. Личный архив А. М Теппеева
12. Малкъарлыланы бла къарачайлыланы… С. 240.
13. Лосев А. Ф. Античная мифология в ее историческом развитии. М., 1957, С. 70.
14. Малкъар-къарачай нарт таурухла. Нальчик, 1966, С. 15-27; Малкъарлыланы бла къарачайлыланы… С 33 — 37.
15. Карачаево-балкарский фольклор… С 63.
16. Там же. С. 51.
17. Кудечина Н. Значение слова “бай” в произведениях устного народного творчества // Национальное наследие и современность. Горно-Алтайск, 1984. С. 178.
18. Малкъарлыланы бла къарачайлыланы… С. 29-30.
19. Там же. С. 31.
20. Там же. С. 30.
21. Малиъар-кьарачай нарт таурухла. С. 49 50.
22. Холаев А. 3. Карачаево-балкарский нартский эпос. Нальчик, 1974. С. 46.
23. Малкъарлыланы бла къарачайлыланы… С. 157.
24. Там же.
25. Там же. С. 35.
26. Карачаево-балкарский фольклор… С. 52, 101.
27. Там же С. 51.
28. Мизиев И. М. Балкаро-карачаевские и древнетюркские фольклорные параллели в свете этнической истории // Фольклор народов РСФСР. Межвузовский сборник. Уфа. 1985. С. 29.
29. Карачаево-балкарский фольклор… С. 181.
30. Малкъарлыланы бла къарачайлыланы… С. 31.
31. Там же, С. 118.
32. Там же. С. 45.
33. Там же, С. 132.
34. Там же. С. 25-.26.
35. Личный архив X. X. Малкондуева.
36. Хабичев М. А. К гидронимике Карачая и Балкарии. Нальчик, 1982. С. 13.
37. Малкъарлыланы бла къарачайлыланы… С. 154-157.
38. Мифы народов мира. С 537.
39. Малкъарлыланы бла къарачайлыланы… С. 26
Авторы: М. Ч. Джуртубаев, Ю. X. Болатов